Орсон Кард - Говорящий от имени мертвых (Голос тех, кого нет)
Потому что, если вы сообщите об этом кому-нибудь, то я и еще кое-кто, кого я люблю и от кого завишу, очень дорого заплатим. Невообразимо дорого.
Они переглянулись, затем согласно кивнули.
– У меня есть друг, который контролирует связи ансибла всех Ста Миров, полностью, и совершенно неожиданным способом. Она сказала мне, если ее попросить, она может создать видимость для фрамлингов Ста Миров, что мы здесь на Луситании отключили ансибл. Хотя у нас останется возможность посылать любые сообщения, в том числе и Ватикану, в любую часть Ста Миров.
Мы сможем читать дистанционные записи, получать сообщения с других планет.
Другими словами, мы будем иметь глаза, а они будут слепы.
– Отключение ансибла или создание видимости отключения будет рассматриваться, как бунт. Или война. – Боскуинха старалась произносить слова как можно тверже, но Эндер понял, что идея понравилась ей, хотя она решила сопротивляться. – Я хочу сказать, что если мы достаточно безрассудны для войны, то можно принять предложение Говорящего. Но это чистая авантюра. У нас будет достаточно приключений – если мы все сойдем с ума и поднимем бунт.
– Мы ничего не выиграем от восстания, – сказал епископ. – И все потеряем. Я глубоко сожалею о трагедии, о необходимости отправить в тюрьму Майро и Аунду, да еще на другую планету, ведь они так молоды. Но то, что мы добровольно отправили их в тюрьму, может смягчить ответственность общества в целом. Мы сможем уберечь остальных от страдания.
– Вы думаете, эвакуация колонии не заставит их страдать? – спросил Говорящий.
– Да, конечно. Но закон нарушен, и за это следует расплачиваться.
– Но если законы основаны на незнании, а расплата куда больше греха?
– Не нам судить об этом, – сказал Перегрино.
– Нет, мы – судьи. Согласно законам Конгресса, мы должны сказать, что законы хороши и наказание заслужено. Вполне возможно, что именно такое решение и будет принято в конце совещания. Но я хочу, чтобы вы кое о чем узнали, прежде чем примете решение. Кое-что скажу я. О некоторых вещах лучше расскажут Эла или Новинха. Вы не можете принять решение, пока не узнаете об этом.
– Я всегда рад узнать как можно больше, – сказал епископ. – Конечно, итоговое решение будет зависеть от Боскуинхи – не от меня…
– Окончательное решение принадлежит всем вам – правительственным, религиозным и научным лидерам. И если кто-нибудь выступит против восстания, восстание будет невозможно. Без поддержки церкви Боскуинха не может управлять. Без поддержки правительства у церкви не будет власти.
– Мы не имеем полномочий, – сказал дон Кристиан, – мы высказываем только мнение.
– Каждый взрослый Луситании видит в вас пример мудрости и разума.
– Вы забываете о четвертой силе, – добавил Перегрино, – себе самом.
– Я – фрамлинг для колонии.
– Да, но сверхординарный фрамлинг, – сказал епископ. – За четыре дня вам удалось захватить души людей, так как я бы побоялся и не посмел.
Теперь вы советуете поднять восстание, это будет стоить нам всего. Вы опасны, как Сатана. И тем не менее, вы здесь, подчиняетесь нашей власти, как будто вы не вольны подняться на шаттл и вернуться на своем корабле в Трондейм с двумя преступниками на борту.
– Я покоряюсь вашей власти, – сказал Эндер. – Потому что не хочу оставаться фрамлингом. Я хочу быть вашим гражданином, вашим учеником и прихожанином.
– Как Говорящий от имени Мертвых? – спросил епископ.
– Как Эндрю Виггин. У меня есть кое-какие умения, которые могут оказаться полезными вам. Особенно, если вы восстанете. Кроме того, у меня есть другое дело, которое я не смогу исполнить до конца, если людей эвакуируют.
– Мы не сомневаемся в вашей искренности, – сказал епископ. – Но вы должны простить нас, что мы не совсем доверяем горожанину, который совсем недавно появился в городе.
Эндер кивнул. Епископ и не мог сказать иного, пока не знает всей информации.
– Позвольте сначала рассказать то, что известно мне. Сегодня в полдень я ходил в лес вместе с Майро и Аундой.
– Вы! Вы тоже нарушили закон! – Епископ вскочил со стула.
Боскуинха подалась вперед.
– Вторжение в наши файлы началось задолго до сегодняшнего дня.
Поэтому приказы Конгресса не распространяются на его нарушения.
– Я нарушил закон, – сказал Эндер, – потому что свиноподобные спрашивали обо мне, требовали увидеть меня. Они видели шаттлодром. Они знали, что я здесь. И, плохо это или хорошо, они читали «Королеву Пчел и Гегемона».
– Они дали свиноподобным эту книгу? – возмутился епископ.
– Они также дали им Новый Завет, – сказал Эндер. – Но вы, наверное, не удивитесь, узнав, что свиноподобные нашли много общего между собой и королевой пчел. Позвольте рассказать, о чем говорили свиноподобные. Они умоляли меня убедить Сто Миров отменить их решение об изоляции. Понимаете, свиноподобные иначе понимают значение изгороди, чем мы. Мы видим в ней способ защиты культуры свиноподобных от человеческого влияния и давления.
Они видят в ней преграду их знаниям о тех чудесных вещах, которыми мы владеем. Они представляют, что наши космические корабли бороздят космос, от звезды к звезде, заполняя все миры. И через пять-десять тысяч лет, когда они переймут у нас все, чтобы выйти в космос, они выяснят, что все планеты заняты. Для них не останется места. Они видят в нашей изгороди способ уничтожения вида. Мы содержим их в Луситании, подобно животным в зоопарке, в то время как сами занимаем оставшуюся часть вселенной.
– Это нонсенс, – сказал дон Кристиан. – У нас не было подобного умысла.
– Разве не было? – переспросил Эндер. – Тогда почему мы так бдительно храним их от влияния нашей культуры? Почему это не входит в интересы науки. Ведь это противоречит зенологии. Вспомните, открытие ансибла, межзвездные полеты, частичный контроль над гравитацией, даже наше оружие, уничтожившее баггеров – все это результат прямого контакта с баггерами, заимствовано у них. Мы узнали о технологии из тех машин, которые они бросили во время первого полета на Землю. Мы стали пользоваться этими машинами раньше, чем поняли, как они устроены. Некоторые вещи, например, филотический импульс, мы не можем понять и по сей день. И в космос мы вышли только потому, что прикоснулись к более развитой культуре. Но, тем не менее, через несколько поколений, мы взяли их машины, превзошли их по мощности и функциям и с их помощью уничтожили баггеров. Это как раз и означает наша изгородь – мы боимся, что когда-нибудь свиноподобные сделают то же самое. И они знают, что именно это мы имеем в виду. Они знают это, и ненавидят это.
